Год назад в России в школе г. Беслана
по приказу Путина были уничтожены дети и взрослые. Всего заложников было 1128.
Третьего сентября в результате штурма от русских террористов погиб 331 заложник,
из них 186 детей. Эта статистика, по сути, самое точное, что известно спустя год
об этом преступлении. В распоряжении «Новой газеты» оказались доклады двух комиссий, расследующих события в Беслане. Подводя предварительные итоги 23 судебных заседаний по «бесланскому делу», можно сказать, что прокуратура России не дает ответов на самые важные вопросы, один из которых – требования диверсантов. Как пишет газета, версия событий, изложенная Генеральной прокуратурой РФ, не выдержала столкновения с показаниями потерпевших — жителей Беслана. Более того, жителям Беслана уже очевидно, что прокуратура не намерена искать причинно-следственные связи между гибелью огромного количества заложников и действиями представителей исполнительной власти, а также высокопоставленных сотрудников российских спецслужб.
Граждане Северной Осетии и, в частности, жители Беслана утверждают, что такая позиция следователей Генпрокуратуры России помогает уйти от ответственности не только высоким должностным лицам. Даже здесь, в Беслане и Владикавказе, картина трагедии не предстает со всей полнотой. Но чем дальше от республики, тем больше проявляется склонность обойти неприятные вопросы, сомнительно интерпретировать факты, не признавать даже очевидного.
Знакомство с черновым вариантом доклада федеральной парламентской комиссии России, возглавляемой Александром Торшиным, позволяет понять, что эта комиссия заняла выжидательную позицию, хотя по многим ключевым вопросам мнение свое уже сформулировала. И мнение это картину трагедии не проясняет, оно — в русле работы Генпрокуратуры России.
В докладе косвенные упреки звучат в адрес президента Дзасохова, начальника североосетинского УФСБ Андреева, прямые — в адрес МВД Республики Ингушетия и некоторых журналистов. Но ни к военным, ни к представителям ФСБ, ФСО и МВД, ни к сотрудникам администрации президента РФ. Как сказано в докладе: «Действия силовиков оцениваются в целом положительно… В спонтанно обострившейся обстановке оперативный штаб действовал согласно законодательству, были предприняты все необходимые меры для сохранения здоровья и жизни людей…».
Впрочем, как полагают журналисты «Новой газеты», что выводы, сделанные комиссией Торшина во второй части доклада, мобильны, и оставляют место для маневра: то есть, вполне возможно, будут изменяться в зависимости от развития ситуации. Удастся жителям Беслана доказать, что диверсантов было больше тридцати двух, — в докладе напишут новую цифру. Удастся усилиями потерпевших возбудить уголовные дела на сотрудников спецслужб и чиновников — в докладе обозначатся новые обвинения.
В любом случае доклад комиссии Торшина если и появится, то откровением уже не станет, пишет газета. Куда более значимой оказалась работа другой комиссии, которой никто в стране поначалу не придавал значения. Североосетинским депутатам, ведущим свое расследование, удалось воссоздать куда более полную картину захвата школы и последовавшего после этого штурма, чем их «старшим» коллегам из Москвы.
В сентябре руководитель североосетинской парламентской комиссии по Беслану вице-спикер Станислав Кесаев выступит перед депутатами парламента Северной Осетии с докладом о предварительных результатах работы комиссии. «Новая газета» сопоставляет результаты и выводы двух комиссий (Кесаева и Торшина) по ключевым моментам бесланских событий. ИА DAYMOHK со ссылкой на газету приводит сокращенный вариант обоих докладов, касающихся причин захвата и штурма беланской школы №1. Сравнение их много объясняет.
Требования диверсантов:
Из доклада московской комиссии следует, что в 11.05 дмверсанты передали через одну из заложниц записку, в которой выразили намерение вести переговоры только с президентом Северной Осетии Дзасоховым, президентом Ингушетии Зязиковым, Рошалем. Диверсанты передали номер телефона — 8-928-728-33-74, однако номер не отвечал. Последние две цифры номера якобы были записаны диверсантами ошибочно. В 16.05 из школы вновь вышла заложница, которая передала записку. В записке появился еще один человек, с которым согласились говорить диверсанты: советник президента РФ А. Аслаханов.
Еще раз написан номер телефона для связи с диверсантами: 8-928-728-33-47. По этому телефону переговорщик (подполковник УФСБ Северной Осетии. — Е.М.) установил контакт с диверсантами — диверсант якобы назвал себя шахидом, заявил, что якобы взорвал в одном из классов 20 заложников. Первого и второго сентября диверсанты продолжали настаивать на одновременном участии в переговорах Дзасохова, Зязикова, Рошаля, Аслаханова.
Требование диверсантов об одновременном прибытии в школу этих людей было отклонено ввиду реальной опасности их уничтожения. Также в соответствии с федеральным законом о терроризме требования дмверсантов по выводу войск из Чечни не могут являться предметом для переговорного процесса как угрожающие основе конституционного строя и целостности Российской Федерации.
Вместо этого оперативный штаб сделал предложение диверсантам обменять заложников на задержанных в Ингушетии подозреваемых в нападении на Назрань. На случай согласия диверсантов были подготовлены автобусы «Икарус». 2 сентября к переговорному процессу привлекли Руслана Аушева и Михаила Гуцериева. В 14.45 Асламбек Аслаханов говорил с диверсантами по телефону и пообещал им передать их требования лично президенту Путину. Диверсанты предложили Аслаханову прибыть в школу вместе с Аушевым.
2 сентября Аушев вошел в школу, в результате чего было освобождено 26 человек. Гуцериев уговаривает диверсантов выдать тела убитых заложников. В ночь со 2-го на 3-е диверсанты на связь не выходили, переговоры с ними не велись. По поводу переговоров с диверсантами третьего сентября в докладе московской комиссии никаких подробностей нет.
Из доклада североосетинской парламентской комиссии:
1 сентября через заложницу Л. Мамитову диверсанты передали записку с требованиями прийти в школу А. Дзасохову, М. Зязикову и Л. Рошалю. Позднее было названо также имя А. Аслаханова. Требования диверсантов о привлечении к переговорам одновременно Дзасохова, Зязикова, Рошаля и Аслаханова выполнены не были. Требования диверсантов о прекращении войны в Чечне и выводе войск, о принятии Чечни в состав СНГ были квалифицированы оперативным штабом как однозначно неприемлемые и предметом переговоров не были.
Вопрос о привлечении Масхадова и Закаева к переговорам возник слишком поздно. Привлечь Масхадова к переговорам не удалось, хотя он дал свое согласие. Также комиссия констатирует, что полной ясности о требованиях диверсантов нет до сих пор. Неизвестны судьба и содержание кассеты, переданной диверсантами оперативному штабу.
Переговорный процесс и привлечение к переговорам Масхадова:
Из доклада московской комиссии:
По поводу привлечения Масхадова к переговорам в докладе комиссии Торшина говорится мало и противоречиво. В одном случае идет сухая сводка, что второго сентября в качестве возможного переговорщика диверсанты назвали Аслана Масхадова. Дзасохов и Аушев пытались наладить через Закаева с ним связь, но Масхадов на контакт не вышел. Но через несколько страниц в докладе появляются следующие сведения: «Оперативный штаб срочно принял меры по привлечению Масхадова к переговорам.
Органами ФСБ была немедленно организована телефонная связь с находившимся в Лондоне Закаевым. Дзасохов и Аушев позвонили Закаеву, но был включен автоответчик, и они оставили сообщения с просьбой срочно выйти на связь. Утром 3 сентября состоялся телефонный разговор Закаева с Аушевым и Дзасоховым.
Закаев сказал, что связь с Масхадовым — односторонняя и потребуется время для получения ответа. Аушев также попросил Закаева выйти на связь с Басаевым, чтобы найти вариант для разрешения сложившейся ситуации, грозившей тяжкими последствиями. Из-за конфликтных отношений с Басаевым Закаев на это предложение ответил отказом. Впоследствии Закаев на связь так и не вышел.
Из доклада североосетинской парламентской комиссии следует, что к исходу второго дня на переговоры с диверсантами не вышел ни один из значимых российских чиновников, в компетенцию которых хотя бы отчасти входило обсуждение выдвинутых диверсантами требований. Обещание привлечь на помощь основному переговорщику — подполковнику УФСБ Северной Осетии — более опытных коллег из Москвы выполнено не было.
Поручив вести переговоры региональным чиновникам, силовикам, детскому врачу, а также М. Гуцериеву и Р. Аушеву (его попросил об этом лично С. Шойгу. — Е.М.), руководство РФ, по сути, самоустранилось от ответственности и обрекло на неудачу весь переговорный процесс. Комиссия полагает, что несиловой исход подобных событий в Буденновске и Кизляре был во многом обеспечен участием в переговорном процессе непосредственно российских властей: в Буденновске переговоры с Басаевым вел премьер-министр В. Черномырдин (в самом городе находились руководители всех силовых структур России), в Кизляре переговоры вел по поручению Москвы председатель Госсовета Дагестана М. Магомедов.
Надежда на бескровный исход была связана с возможным участием в освобождении заложников А. Масхадова. Комиссией был опрошен свидетель А. Закаев, который показал, что о реальном положении дел в Беслане он узнал из первого телефонного разговора с Р. Аушевым, состоявшегося 2 сентября, спустя 29 часов после захвата школы.
Р. Аушев попросил Закаева о привлечении к переговорам А. Масхадова. Со второй половины дня 2 сентября до первой половины дня 3 сентября Закаев через посредников связывался с Масхадовым. Масхадов выразил готовность прибыть в Беслан, поставив только одно условие: обеспечение беспрепятственного коридора к школе. Закаев сомневался в возможности создания коридора для Масхадова и предложил взамен свою кандидатуру для участия в переговорах с диверсантами.
3 сентября в 12 часов по московскому времени Закаев связался с А. Дзасоховым и подтвердил согласие свое и Масхадова участвовать в переговорах. Дзасохов попросил два часа для решения технических вопросов и организации переговоров. Следующий разговор между Дзасоховым и Закаевым должен был состояться в 14 часов (мск). Анализ ситуации показал, что Масхадов дал свое согласие на приезд в Беслан менее чем через 20 часов после первого звонка Аушева. Комиссия находит странным тот факт, что никто из так называемого оперативного штаба не предпринял попытки связаться с Масхадовым в первые же сутки захвата школы.
Первые взрывы
В докладе московской комиссии о первых взрывах, приведших к штурму бесланской школы, практически ничего не говорится. Из доклада следует, что в 13.05 произошли два мощных взрыва в школе. По показаниям некоторых заложников, диверсанты находились в состоянии наркотического опьянения. Возможно, из-за этого они потеряли возможность управлять взрывным устройством, и произошел взрыв. Складывается впечатление, что комиссия игнорирует один из самых важных вопросов начала бесланского штурма: какова природа взрывов, приведшая к силовому исходу и гибели 331 заложника.
В докладе североосетинской парламентской комиссии сказано, что благодаря качеству следственных действий сотрудников Генпрокуратуры России о причинах первых взрывов можно судить только по показаниям заложников и свидетелей. Отсутствие качественной взрывотехнической, баллистической и других экспертиз в уголовном деле комиссии кажется, безусловно, странным и вызывает много вопросов.
У первых взрывов, безусловно, есть подоплека — как правовая, так и политическая. Возможное появление в Беслане Масхадова и Закаева поставило Кремль перед сложным выбором: допустить спасение заложников и тем самым легализовать фигуру Масхадова и допустить возможность политического урегулирования чеченской проблемы.
Неподготовленный штурм как вариант развития событий позволял не допустить такой ситуации. Но и делал неочевидной вину власти за гибель заложников. Из показаний заложников и свидетелей можно сделать вывод, что взрывы в спортзале явились неожиданностью для самих диверсантов.
Также есть немало свидетелей, которые говорят о том, что взрывы в спортзале были спровоцированы снаружи. Также есть данные о том, что ни одна из замкнутых цепей, связывающих минно-взрывные устройства, в спортзале не сработала. Есть данные о том, что после взрывов в спортзале саперы 58-й армии РФ смогли разминировать большую часть взрывных устройств. Комиссия еще раз подчеркивает плохое качество проведенного следствия и считает основной версию о причинно-следственной связи между применением огнеметов и первыми взрывами в спортзале, потому что официальная версия о том, что бомба взорвалась самопроизвольно или случайно из-за действий самих диверсантов, своего подтверждения не находит.
Также не находит подтверждения версия о наркотическом состоянии диверсантов. Следов тяжелых наркотиков в телах диверсантов обнаружено не было, что совпадает с показаниями заложников, которые подчеркивают высокий профессионализм диверсантов и не склонны считать их банальными наркоманами.
Кто и когда дал приказ использовать огнеметы и танки
Из доклада московской комиссии следует, что 2 сентября в 16.30 начальник так называемого штаба Андреев приказал командующему 58-й армии Соболеву выделить танки и БТРы в подчинение ЦСН ФСБ по их просьбе. В 17.00 Соболев поставил задачу на выдвижение в Беслан танкового взвода. В 18.15 танки прибыли в Беслан и поступили в распоряжение ЦСН ФСБ. 3 сентября после двух первых взрывов Андреев отдал приказ генералу Тихонову, руководителю ЦСН ФСБ РФ о начале штурма школы. Снайперы группы разведки и наблюдения по команде руководителя ЦСН стали вести ответный огонь на поражение огневых точек диверсантов.
В 15.05 руководителем ЦСН была отдана команда на заход в здание школы. В 18.00 были установлены все места нахождения диверсантов — классы, подвалы, чердачные помещения. Заложники отсутствуют. По команде начальника ЦСН, генерала Тихонова и в целях минимизации потерь сотрудников ФСБ был выведен на огневые позиции танк (бортовой номер 325), экипаж которого возглавлял командир танкового взвода старший лейтенант А.
По командам начальника ЦСН ФСБ Тихонова, находившегося на танке, командир А. последовательно выполнил две огневые задачи. Первую — с 20.00 по 20.30 — четыре выстрела, вторую — с 20.30 до 21.00 — три выстрела. Огонь велся осколочно-фугасными снарядами в проемы окон столовой. В докладе отмечается, что боевые возможности танков были использованы командиром ЦСН ФСБ «профессионально и эффективно».
Также по команде генерала Тихонова был открыт огонь по укрепленным точкам диверсантов из огнеметов. Всего было сделано 9 выстрелов из огнеметов. У 58-й армии РФ не было на вооружении РПО-А (только пулеметы, автоматы, снайперы). В целях прекращения упорных версий в СМИ о том, что применение огнеметов РПО-А «Шмель» повлекло за собой гибель большого количества заложников, а само применение огнеметов якобы незаконно, комиссия отмечает, что «в соответствии с законом о терроризме руководитель КТО имеет право задействовать все силы и средства для проведения КТО».
Также комиссия отмечает, что после разбора завалов школы после применения РПО-А, танков и накладного снаряда тел заложников обнаружено не было. То есть, применение этого вооружения является, по мнению комиссии, обоснованным и не противоречащим действующему законодательству России.
Из доклада североосетинской парламентской комиссии следует, что в материалах уголовного дела определено, что огнеметы применяли сотрудники ЦСН ФСБ РФ. Также есть исчерпывающие данные о том, что танковый взвод 58-й армии был отдан в подчинение ЦСН ФСБ РФ. Приказ на применение огнеметов и танков дал начальник ЦСН ФСБ генерал Тихонов.
Однако комиссия располагает достаточными фактами, что огнеметы и танки были применены днем 3 сентября, когда в школе находилось большое количество заложников. Исходя из показаний многочисленных свидетелей (например, свидетельство секретаря Совета безопасности Северной Осетии генерал-лейтенанта Урузмака Созыркоевича Огоева) и личных наблюдений, комиссия считает, что танки начали стрелять по школе между 15 и 16 часами 3 сентября. Комиссия также подчеркивает, что танки стреляли не холостыми, а полноценными осколочно-фугасными зарядами, и есть заложники (в том числе и маленькие дети), у которых были извлечены осколки танковых снарядов. У комиссии вызывает большое сомнение официальная версия Москвы, установившая, что из огнеметов стреляли по крыше основного здания школы. Никаких следов применения огнеметов в этих конкретных местах комиссией не установлено.
Также комиссия считает выводы экспертов Генпрокуратуры России о безвредности огнеметов, мягко говоря, неубедительными и необъективными. Анализ характера и причин гибели 331 человека дает следующую статистику: пулевые ранения — 51 человек (из них 21 человек был убит 1 и 2 сентября, а 10 — спецназовцы); осколочные ранения — 150 человек, термические ожоги — 10 человек, повреждения тупыми предметами (фрагментами горящей крыши спортзала) — 4 человека.
Причину гибели 116 человек эксперты установить не смогли из-за сильнейшего воздействия открытого пламени, вплоть до полного обугливания. Комиссия также придает огромное значение показаниям депутата Госдумы РФ, члена федеральной парламентской комиссии РФ Борзовой Ольги Георгиевны о характере термических ожогов, которые встречали медики у живых заложников. В историях болезней заложников есть записи, свидетельствующие о том, что причиной таких ожогов мог стать напалм, который используется, в том числе, и в снарядах огнеметов РПО-З.
Этот материал, в котором «Новая газета» привела для сравнения предварительные результаты работы двух парламентских комиссий: североосетинской и московской был опубликован в НГ 01.09.2005. После этого состоялась встреча Путина с «Матерями Беслана», на которой президент России обещал им принести публичное покаяние.
Однако бесланцы так и не дождались этого. Вместо покаяния в Беслан была направлена группа от генпрокуратуры России. Однако за это время ничего не изменилось. Из последних сообщений стало известно, что данная группа не настроена на установление истины, а по-прежнему покрывает московских преступников и продолжает защищать официальную версию Москвы.
Как сообщило агентство ИТАР-ТАСС небезызвестный замгенпрокурора Николай Шепель, заявил, что события в Беслане и Нью-Йорке – дело рук «международных террористов», чем вызвал глубокое возмущение у «Матерей Беслана». Как заявила в эфире радиостанции «Эхо Москвы» член комитета «Матери Беслана» Элла Кесаева, «это заявление является продолжением цепочки лжи». «Мы не можем понять, сколько можно лгать и какую цель эта ложь преследует, кому она выгодна, - сказала представительница «Матерей Беслана». - Мы глубоко возмущены заявлением Шепеля о том, что, - это международный терроризм».
«Это заявление говорит еще раз о том, что официальное расследование всячески усиленно прикрывает те преступления, которые свершились в школе номер один Беслана во время штурма, когда детей сжигали «Шмелями» и расстреливали танками и огнеметами», - сказала Э.Кесаева. «За международный терроризм никто ни в ответе – не этого мы ждали после разговора наших представителей с Путиным», - добавила она.
Кесаева заявила, что недавняя встреча женщин Беслана с Владимиром Путиным была обыкновенным фарсом, не принесла абсолютно никакого результата. Она напомнила, что президент России пообещал добиться объективного расследования и даже признал свою ответственность за случившееся.
По словам Кесаевой, заявление Шепеля том, что диверсанты в Беслане были наркоманами, что они международные «террористы», нелегально проникшие в России является вздором. Кесаева уверена, что Шепель говорит не от себя, а то, что ему «приказывают говорить».
Отдел сотрудничества и СМИ ИА DAYMOHK